Текст песни Давид Самойлов - Ревность
Просмотров
143
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Давид Самойлов - Ревность, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Я влюблён. Мне пятнадцать. Она холодна.
Я, отвергнутый, к ней не иду на рожденье.
Жить мне невмоготу. Испиваю до дна
Нелюбовь, одиночество и униженье.
За дворами сгорает заря на Москве.
Наблюдает пожар каланча на Сущёвке.
Опускается сумрак. Как при волшебстве,
Фонарей зажигаются длинные чётки.
Во Втором Самотечном пустынно. Туда
Лишь бродячие псы совершают набеги.
Но над снегом горит высоко, как звезда,
Золотое окошко, висящее в небе.
Там она. Там на тюле её силуэт.
Там счастливый соперник ликует за чаем.
Я взбешён со всей силой пятнадцати лет.
Я в отчаянье. Но и жесток и отчаян.
Образ сладостной мести мерещится мне.
Громкой славой увенчанный, в час неурочный,
Я въезжаю в столицу на белом коне.
Предо мной переулок Второй Самотечный.
Открываются окна. Сияет луна.
Я проехал задумчив и взора не кинул.
Вслед мне в позднем раскаянье плачет она.
А соперник растерянный чай опрокинул.
Нет! Тогда я не стану врага попирать,
Ибо мы не злопамятны и горделивы.
Лишь одною печалью могу покарать:
Будь счастлива, любимая! Будьте счастливы!
Я, отвергнутый, к ней не иду на рожденье.
Жить мне невмоготу. Испиваю до дна
Нелюбовь, одиночество и униженье.
За дворами сгорает заря на Москве.
Наблюдает пожар каланча на Сущёвке.
Опускается сумрак. Как при волшебстве,
Фонарей зажигаются длинные чётки.
Во Втором Самотечном пустынно. Туда
Лишь бродячие псы совершают набеги.
Но над снегом горит высоко, как звезда,
Золотое окошко, висящее в небе.
Там она. Там на тюле её силуэт.
Там счастливый соперник ликует за чаем.
Я взбешён со всей силой пятнадцати лет.
Я в отчаянье. Но и жесток и отчаян.
Образ сладостной мести мерещится мне.
Громкой славой увенчанный, в час неурочный,
Я въезжаю в столицу на белом коне.
Предо мной переулок Второй Самотечный.
Открываются окна. Сияет луна.
Я проехал задумчив и взора не кинул.
Вслед мне в позднем раскаянье плачет она.
А соперник растерянный чай опрокинул.
Нет! Тогда я не стану врага попирать,
Ибо мы не злопамятны и горделивы.
Лишь одною печалью могу покарать:
Будь счастлива, любимая! Будьте счастливы!
I'm in love. I'm fifteen. She is cold.
I, rejected, do not go to her for birth.
I live unbearable. I drink to the bottom
Dislike, loneliness and humiliation.
The dawn burns in Moscow behind the yards.
Watches a fire tower on Sushchevka.
Dusk falls. As with magic,
Lanterns are lit long rosary.
In the Second Self-flowing deserted. There
Only stray dogs make raids.
But above the snow it burns high like a star
Golden window hanging in the sky.
There she is. There on her tulle silhouette.
There is a happy rival rejoicing over tea.
I am furious with all the strength of fifteen years.
I am in despair. But also cruel and desperate.
The image of sweet revenge seems to me.
Crowned with loud glory, untimely hour,
I enter the capital on a white horse.
Before me lane Second Samotechny.
The windows open. The moon is shining.
I drove thoughtfully and did not throw a look.
Following me in a late repentance she cries.
A rival confused tea knocked over.
Not! Then I will not trample the enemy,
For we are not vindictive and proud.
Only one sadness I can punish:
Be happy, love! Be happy!
I, rejected, do not go to her for birth.
I live unbearable. I drink to the bottom
Dislike, loneliness and humiliation.
The dawn burns in Moscow behind the yards.
Watches a fire tower on Sushchevka.
Dusk falls. As with magic,
Lanterns are lit long rosary.
In the Second Self-flowing deserted. There
Only stray dogs make raids.
But above the snow it burns high like a star
Golden window hanging in the sky.
There she is. There on her tulle silhouette.
There is a happy rival rejoicing over tea.
I am furious with all the strength of fifteen years.
I am in despair. But also cruel and desperate.
The image of sweet revenge seems to me.
Crowned with loud glory, untimely hour,
I enter the capital on a white horse.
Before me lane Second Samotechny.
The windows open. The moon is shining.
I drove thoughtfully and did not throw a look.
Following me in a late repentance she cries.
A rival confused tea knocked over.
Not! Then I will not trample the enemy,
For we are not vindictive and proud.
Only one sadness I can punish:
Be happy, love! Be happy!