Текст песни Геннадий Викторович Жуков - Когда бы я был при рождении мира
Просмотров
24
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Геннадий Викторович Жуков - Когда бы я был при рождении мира, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Когда бы я был при рождении мира,
Когда б я стоял над котлом мирозданья,
Когда б улыбнулся в предчувствии пира
Над Нечто, еще не обретшим названья.
Когда бы сумел я над бездной нагнуться
И в бездне кипящей сумел отразиться,
Там Нечто могло бы с улыбкой сложиться,
И Нечто могло бы в ответ улыбнуться.
Так где же я был, когда Некто сурово
Сказал без улыбки над бездною слово?
Что ж я повторяю пришедшие свыше
Слова безутешные. Слушай же! Слышишь,
Как дети рождаясь, кричат при рожденьи
О том, что нет радости в это мгновенье,
О том, что дурак в кацавеечке хлипкой
Проходит с улыбкой по улице липкой.
Так где же я сам, когда Некто сурово
Швыряет в лицо ему потное слово,
И он улыбается, он сторонится,
И вновь, неизвестно чему, веселится.
Так где же ты был, балагур и повеса,
Когда на опушке библейского леса,
Смурно матюкая колючий шиповник,
Мой род зачинал ноздреватый чиновник.
Так где же ты был, мой не сбывшийся отче?
Я вижу : твой сын и доныне хохочет -
Да вот же дурак в кацавеечке хлипкой
Проходит с улыбкой по улице липкой.
И я, ухватившись руками за щеки,
Тяну свои губы, как рыбьи молоки,
В растяжку, до хруста, от края до края
Ему улыбаюсь, лицо улыбая.
Когда бы я был при рождении мира,
Когда б я стоял над котлом мирозданья,
Над плазмой, над лавой, над липкою массой
Я мог бы склониться с вот этой гримасой.
И я бы сказал, что не стоит бояться,
Да будет пророк ваш с улыбкой паяца,
Да будет ваш бог бесшабашней сатира,
Когда бы я был при рождении мира.
Тогда бы над этою дымной клоакой,
Над градом, который просили потрогать,
Где пивом питаются песни, где дракой
Кончаются мессы над вросшим, как ноготь,
Мне в сердце мостом. Где в конце с пьедестала
Чугунный глядит вертухай, и мочало
Речей бесконечных, похожих для виду,
На детскую злую большую обиду.
Где леди научены веками хлопать,
Направив в лицо намозоленный локоть,
Где сэры в шузах и в прикидах овчинных
За шкары грызутся на рынках блошиных,
И там, догрызаясь до смрадных подвалов,
Зубами срывают замки с арсеналов,
И ржавая кровь ударяет им в лица,
И видимо можно уже утолиться.
Но голубь библейский на все это какал,
Бряцала на все это мирная лира;
Житейские где-то и как-то печали,
Но если б улыбку они излучали,
Да, если б улыбку они залучали,
О, если б улыбку они залучали,
То я бы над городом этим не плакал,
Когда бы я был при рождении мира.
Когда б я стоял над котлом мирозданья,
Когда б улыбнулся в предчувствии пира
Над Нечто, еще не обретшим названья.
Когда бы сумел я над бездной нагнуться
И в бездне кипящей сумел отразиться,
Там Нечто могло бы с улыбкой сложиться,
И Нечто могло бы в ответ улыбнуться.
Так где же я был, когда Некто сурово
Сказал без улыбки над бездною слово?
Что ж я повторяю пришедшие свыше
Слова безутешные. Слушай же! Слышишь,
Как дети рождаясь, кричат при рожденьи
О том, что нет радости в это мгновенье,
О том, что дурак в кацавеечке хлипкой
Проходит с улыбкой по улице липкой.
Так где же я сам, когда Некто сурово
Швыряет в лицо ему потное слово,
И он улыбается, он сторонится,
И вновь, неизвестно чему, веселится.
Так где же ты был, балагур и повеса,
Когда на опушке библейского леса,
Смурно матюкая колючий шиповник,
Мой род зачинал ноздреватый чиновник.
Так где же ты был, мой не сбывшийся отче?
Я вижу : твой сын и доныне хохочет -
Да вот же дурак в кацавеечке хлипкой
Проходит с улыбкой по улице липкой.
И я, ухватившись руками за щеки,
Тяну свои губы, как рыбьи молоки,
В растяжку, до хруста, от края до края
Ему улыбаюсь, лицо улыбая.
Когда бы я был при рождении мира,
Когда б я стоял над котлом мирозданья,
Над плазмой, над лавой, над липкою массой
Я мог бы склониться с вот этой гримасой.
И я бы сказал, что не стоит бояться,
Да будет пророк ваш с улыбкой паяца,
Да будет ваш бог бесшабашней сатира,
Когда бы я был при рождении мира.
Тогда бы над этою дымной клоакой,
Над градом, который просили потрогать,
Где пивом питаются песни, где дракой
Кончаются мессы над вросшим, как ноготь,
Мне в сердце мостом. Где в конце с пьедестала
Чугунный глядит вертухай, и мочало
Речей бесконечных, похожих для виду,
На детскую злую большую обиду.
Где леди научены веками хлопать,
Направив в лицо намозоленный локоть,
Где сэры в шузах и в прикидах овчинных
За шкары грызутся на рынках блошиных,
И там, догрызаясь до смрадных подвалов,
Зубами срывают замки с арсеналов,
И ржавая кровь ударяет им в лица,
И видимо можно уже утолиться.
Но голубь библейский на все это какал,
Бряцала на все это мирная лира;
Житейские где-то и как-то печали,
Но если б улыбку они излучали,
Да, если б улыбку они залучали,
О, если б улыбку они залучали,
То я бы над городом этим не плакал,
Когда бы я был при рождении мира.
Whenever I was at the birth of the world,
When I stood over the boiler Mirozdanya,
When would smiled in the premonition of a pyr
Over something that has not yet gained name.
When I managed to burn over the abyss
And in the abyss of boiling managed to reflect
There can be something with a smile
And something might in response to smile.
So where I was when someone is severely
Said without a smile over the vigorious word?
Well, I repeat those who came over
Words are awesome. Listen! You hear
How do children born, shout at birth
That there is no joy in this moment
That the fool in the katswell hip
It takes a smile on the street sticking.
So where am I myself when someone is severe
Throws in his face a sweaty word
And he smiles, he will keep away,
And again, it is unknown what, having fun.
So where were you, honey and hind,
When on the edge of the biblical forest,
Smordly Matyutkaya Spiny Rosehip,
My genus conceived a nosed official.
So where were you, my who did not come true?
I see: Your son and Donal laughs -
Yes, here is a fool in the Katsweek
It takes a smile on the street sticking.
And I, grabbing my hands for my cheeks,
Pulling your lips like fish milk,
Stretching, to crunch, from edge to edge
I smile him, smile's face.
Whenever I was at the birth of the world,
When I stood over the boiler Mirozdanya,
Over the plasma, above lava, over a stick
I could bow with this grimace.
And I would say that you should not be afraid
Yes there will be your prophet with a smile soldering
May your god of the recklessness satire,
Whenever I was at the birth of the world.
Then be over this smoky clock,
Above a hail that was asked to touch
Where the beer feed songs where the fight
Mass end over to the neighbor, how to nail,
To me in the heart of the bridge. Where at the end with a pedestal
Cast iron looks a vertoy, and urine
Speeches endless, similar to sight
For children's evil insanity.
Where the lady is scary to clap
Sending to the face of the medium elbow,
Where sires in the shouters and in the precisions of the sheepskin
For the scrapets are bold in flea markets,
And there, exhausing it to the windmills,
The teeth break the castles with arsenals,
And rusty blood hit them in the face,
And apparently you can already quench.
But the pigeon biblical on all this jacket,
Bored for all this peaceful lira;
Everydays somewhere and somehow sadness,
But if they have emitted a smile,
Yes, if they were a smile, they were lied,
Oh, if they were a smile, they were lied,
Then I would not cry over the city,
Whenever I was at the birth of the world.
When I stood over the boiler Mirozdanya,
When would smiled in the premonition of a pyr
Over something that has not yet gained name.
When I managed to burn over the abyss
And in the abyss of boiling managed to reflect
There can be something with a smile
And something might in response to smile.
So where I was when someone is severely
Said without a smile over the vigorious word?
Well, I repeat those who came over
Words are awesome. Listen! You hear
How do children born, shout at birth
That there is no joy in this moment
That the fool in the katswell hip
It takes a smile on the street sticking.
So where am I myself when someone is severe
Throws in his face a sweaty word
And he smiles, he will keep away,
And again, it is unknown what, having fun.
So where were you, honey and hind,
When on the edge of the biblical forest,
Smordly Matyutkaya Spiny Rosehip,
My genus conceived a nosed official.
So where were you, my who did not come true?
I see: Your son and Donal laughs -
Yes, here is a fool in the Katsweek
It takes a smile on the street sticking.
And I, grabbing my hands for my cheeks,
Pulling your lips like fish milk,
Stretching, to crunch, from edge to edge
I smile him, smile's face.
Whenever I was at the birth of the world,
When I stood over the boiler Mirozdanya,
Over the plasma, above lava, over a stick
I could bow with this grimace.
And I would say that you should not be afraid
Yes there will be your prophet with a smile soldering
May your god of the recklessness satire,
Whenever I was at the birth of the world.
Then be over this smoky clock,
Above a hail that was asked to touch
Where the beer feed songs where the fight
Mass end over to the neighbor, how to nail,
To me in the heart of the bridge. Where at the end with a pedestal
Cast iron looks a vertoy, and urine
Speeches endless, similar to sight
For children's evil insanity.
Where the lady is scary to clap
Sending to the face of the medium elbow,
Where sires in the shouters and in the precisions of the sheepskin
For the scrapets are bold in flea markets,
And there, exhausing it to the windmills,
The teeth break the castles with arsenals,
And rusty blood hit them in the face,
And apparently you can already quench.
But the pigeon biblical on all this jacket,
Bored for all this peaceful lira;
Everydays somewhere and somehow sadness,
But if they have emitted a smile,
Yes, if they were a smile, they were lied,
Oh, if they were a smile, they were lied,
Then I would not cry over the city,
Whenever I was at the birth of the world.