Текст песни Библия - Иов - глава 30
Просмотров
14
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Библия - Иов - глава 30, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
А ныне смеются надо мною младшие меня летами, те, которых отцов я не согласился бы поместить с псами стад моих.
И сила рук их к чему мне? Над ними уже прошло время.
Бедностью и голодом истощенные, они убегают в степь безводную, мрачную и опустевшую;
щиплют зелень подле кустов, и ягоды можжевельника хлеб их.
Из общества изгоняют их, кричат на них, как на воров,
чтобы жили они в рытвинах потоков, в ущельях земли и утесов.
Ревут между кустами, жмутся под терном.
Люди отверженные, люди без имени, отребье земли!
Их-то сделался я ныне песнью и пищею разговора их.
Они гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать пред лицем моим.
Так как Он развязал повод мой и поразил меня, то они сбросили с себя узду пред лицем моим.
С правого боку встает это исчадие, сбивает меня с ног, направляет гибельные свои пути ко мне.
А мою стезю испортили: все успели сделать к моей погибели, не имея помощника.
Они пришли ко мне, как сквозь широкий пролом; с шумом бросились на меня.
Ужасы устремились на меня; как ветер, развеялось величие мое, и счастье мое унеслось, как облако.
И ныне изливается душа моя во мне: дни скорби объяли меня.
Ночью ноют во мне кости мои, и жилы мои не имеют покоя.
С великим трудом снимается с меня одежда моя; края хитона моего жмут меня.
Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел.
Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне, стою, а Ты только смотришь на меня.
Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою враждуешь против меня.
Ты поднял меня и заставил меня носиться по ветру и сокрушаешь меня.
Так, я знаю, что Ты приведешь меня к смерти и в дом собрания всех живущих.
Верно, Он не прострет руки Своей на дом костей: будут ли они кричать при своем разрушении?
Не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных?
Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма.
Мои внутренности кипят и не перестают; встретили меня дни печали.
Я хожу почернелый, но не от солнца; встаю в собрании и кричу.
Я стал братом шакалам и другом страусам.
Моя кожа почернела на мне, и кости мои обгорели от жара.
И цитра моя сделалась унылою, и свирель моя голосом плачевным.
И сила рук их к чему мне? Над ними уже прошло время.
Бедностью и голодом истощенные, они убегают в степь безводную, мрачную и опустевшую;
щиплют зелень подле кустов, и ягоды можжевельника хлеб их.
Из общества изгоняют их, кричат на них, как на воров,
чтобы жили они в рытвинах потоков, в ущельях земли и утесов.
Ревут между кустами, жмутся под терном.
Люди отверженные, люди без имени, отребье земли!
Их-то сделался я ныне песнью и пищею разговора их.
Они гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать пред лицем моим.
Так как Он развязал повод мой и поразил меня, то они сбросили с себя узду пред лицем моим.
С правого боку встает это исчадие, сбивает меня с ног, направляет гибельные свои пути ко мне.
А мою стезю испортили: все успели сделать к моей погибели, не имея помощника.
Они пришли ко мне, как сквозь широкий пролом; с шумом бросились на меня.
Ужасы устремились на меня; как ветер, развеялось величие мое, и счастье мое унеслось, как облако.
И ныне изливается душа моя во мне: дни скорби объяли меня.
Ночью ноют во мне кости мои, и жилы мои не имеют покоя.
С великим трудом снимается с меня одежда моя; края хитона моего жмут меня.
Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел.
Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне, стою, а Ты только смотришь на меня.
Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою враждуешь против меня.
Ты поднял меня и заставил меня носиться по ветру и сокрушаешь меня.
Так, я знаю, что Ты приведешь меня к смерти и в дом собрания всех живущих.
Верно, Он не прострет руки Своей на дом костей: будут ли они кричать при своем разрушении?
Не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных?
Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма.
Мои внутренности кипят и не перестают; встретили меня дни печали.
Я хожу почернелый, но не от солнца; встаю в собрании и кричу.
Я стал братом шакалам и другом страусам.
Моя кожа почернела на мне, и кости мои обгорели от жара.
И цитра моя сделалась унылою, и свирель моя голосом плачевным.
And now my younger ones laugh at me for years, those whom I would not agree to place with my dogs with the dogs of my flocks.
And the strength of their hands, why should I? Over them time has passed.
Depleted by poverty and hunger, they flee to the steppe anhydrous, gloomy and deserted;
pinch greens near the bushes, and juniper berries their bread.
They are driven out of society, shouted at them like thieves,
so that they live in the potholes of streams, in the gorges of the earth and cliffs.
They roar between the bushes, huddle under the thorns.
Outcast people, people without a name, scum of the earth!
Theirs now I have become the song and food of their conversation.
They abhor me, move away from me, and cannot resist spitting in front of me.
Since He unleashed my pretext and struck me, they threw off their reins in front of me.
This devil rises from the right side, knocks me down, directs his disastrous paths towards me.
And they ruined my path: they managed to do everything to my destruction, without having an assistant.
They came to me as though through a wide breach; rushed at me with a noise.
Horror rushed upon me; my greatness was dispelled like the wind, and my happiness was blown away like a cloud.
And now my soul is being poured out in me: the days of sorrow have gripped me.
At night my bones whine in me, and my veins have no peace.
With great difficulty my clothes are removed from me; the edges of my tunic are shaking me.
He threw me into the mud, and I became like dust and ashes.
I appeal to You, and You do not heed me, I stand, and You only look at me.
You have become cruel to me, with a strong hand you are opposing me.
You lifted me and made me scamper in the wind and crush me.
So, I know that You will lead me to death and to the assembly house of all living.
It is true that He will not stretch out His hands on the house of bones: will they shout at their destruction?
Did I cry about who was in grief? Has not my soul mourned for the poor?
When I looked for good, evil came; when he expected light, darkness came.
My insides boil and do not stop; The days of sadness greeted me.
I walk blackened, but not from the sun; I get up in the meeting and scream.
I became a brother to jackals and a friend to ostriches.
My skin turned black on me, and my bones were burned with heat.
And my zither became despondent, and my pipe became a lamentable voice.
And the strength of their hands, why should I? Over them time has passed.
Depleted by poverty and hunger, they flee to the steppe anhydrous, gloomy and deserted;
pinch greens near the bushes, and juniper berries their bread.
They are driven out of society, shouted at them like thieves,
so that they live in the potholes of streams, in the gorges of the earth and cliffs.
They roar between the bushes, huddle under the thorns.
Outcast people, people without a name, scum of the earth!
Theirs now I have become the song and food of their conversation.
They abhor me, move away from me, and cannot resist spitting in front of me.
Since He unleashed my pretext and struck me, they threw off their reins in front of me.
This devil rises from the right side, knocks me down, directs his disastrous paths towards me.
And they ruined my path: they managed to do everything to my destruction, without having an assistant.
They came to me as though through a wide breach; rushed at me with a noise.
Horror rushed upon me; my greatness was dispelled like the wind, and my happiness was blown away like a cloud.
And now my soul is being poured out in me: the days of sorrow have gripped me.
At night my bones whine in me, and my veins have no peace.
With great difficulty my clothes are removed from me; the edges of my tunic are shaking me.
He threw me into the mud, and I became like dust and ashes.
I appeal to You, and You do not heed me, I stand, and You only look at me.
You have become cruel to me, with a strong hand you are opposing me.
You lifted me and made me scamper in the wind and crush me.
So, I know that You will lead me to death and to the assembly house of all living.
It is true that He will not stretch out His hands on the house of bones: will they shout at their destruction?
Did I cry about who was in grief? Has not my soul mourned for the poor?
When I looked for good, evil came; when he expected light, darkness came.
My insides boil and do not stop; The days of sadness greeted me.
I walk blackened, but not from the sun; I get up in the meeting and scream.
I became a brother to jackals and a friend to ostriches.
My skin turned black on me, and my bones were burned with heat.
And my zither became despondent, and my pipe became a lamentable voice.