Текст песни Соломенные Еноты - Часовой
Просмотров
9
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Соломенные Еноты - Часовой, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
На небе звёздочная сыпь,
В болоте громко стонет выпь.
В ветвях куница разбирается с собой.
"Нельзя бояться" - говорил
Я сам себе, стоял курил.
Обыкновенный заурядный часовой.
Я сам отправился в наряд.
Уже который раз подряд -
Хотелось в отпуск, отпуск надо заслужить.
Мой старшина сказал мне:"Знай!
Уйдёшь домой на первамай.
Гулять с девчонками, напитки будешь пить."
А в чаще незнакомый рёв
И трудно разглядеть врагов.
Но что за топот? Что за грохот? Почему???
Ведь зверь не может так шуметь,
Он не осмелится посметь,
Он вечный жид и соблюдает тишину.
Сверкнули ружья и ножи,
Принадлежащие чужим.
Земля стесняется чужого сапога.
На касках чёрные рога,
Так я узнал лицо врага,
Лицо махрового, матёрого врага.
Я не успел предупредить своих.
И как мне было быть?
Они все спали - набухавшаяся шваль.
Что делать, если я не гад?
Я вжался мордою в приклад,
Впечатав ненависть в печальную печаль.
Я стал стрелять чужих коней,
Я стал стрелять пустоты дней,
Змеиный ужас и вселенскую тоску.
Во всех кто младше и взрослей.
Воспоминания о ней
Перекрываем дорогу на Москву.
Когда я рухнул на траву,
Глотая пыль и синеву.
Проснулась армия похмельных соловьёв.
Врагу, спустившемуся с гор,
Был дан решительный отпор
И кровь смешалась в сотню бешеных ручьёв.
В Раю я был сначала зол,
Но Бог повёл меня за стол
И усадил, сказавши: "Выпей-ка вина."
И вот я здесь гляжу с небес.
Я то ли есть, то ли не есть?
Смотрю на солнечную землю без меня.
В болоте громко стонет выпь.
В ветвях куница разбирается с собой.
"Нельзя бояться" - говорил
Я сам себе, стоял курил.
Обыкновенный заурядный часовой.
Я сам отправился в наряд.
Уже который раз подряд -
Хотелось в отпуск, отпуск надо заслужить.
Мой старшина сказал мне:"Знай!
Уйдёшь домой на первамай.
Гулять с девчонками, напитки будешь пить."
А в чаще незнакомый рёв
И трудно разглядеть врагов.
Но что за топот? Что за грохот? Почему???
Ведь зверь не может так шуметь,
Он не осмелится посметь,
Он вечный жид и соблюдает тишину.
Сверкнули ружья и ножи,
Принадлежащие чужим.
Земля стесняется чужого сапога.
На касках чёрные рога,
Так я узнал лицо врага,
Лицо махрового, матёрого врага.
Я не успел предупредить своих.
И как мне было быть?
Они все спали - набухавшаяся шваль.
Что делать, если я не гад?
Я вжался мордою в приклад,
Впечатав ненависть в печальную печаль.
Я стал стрелять чужих коней,
Я стал стрелять пустоты дней,
Змеиный ужас и вселенскую тоску.
Во всех кто младше и взрослей.
Воспоминания о ней
Перекрываем дорогу на Москву.
Когда я рухнул на траву,
Глотая пыль и синеву.
Проснулась армия похмельных соловьёв.
Врагу, спустившемуся с гор,
Был дан решительный отпор
И кровь смешалась в сотню бешеных ручьёв.
В Раю я был сначала зол,
Но Бог повёл меня за стол
И усадил, сказавши: "Выпей-ка вина."
И вот я здесь гляжу с небес.
Я то ли есть, то ли не есть?
Смотрю на солнечную землю без меня.
Star rash in the sky,
In the swamp groans loudly.
In the branches, the marten is dealing with him.
“You can't be afraid,” said
I myself stood smoked.
Ordinary ordinary sentry.
I myself went to the outfit.
Once again in a row -
I wanted to go on vacation, the vacation should be earned.
My foreman told me: "Know!
You will go home to Pervamay.
Walk with girls, you will drink drinks. "
And in the often unfamiliar roar
And it’s hard to see the enemies.
But what kind of clatter? What kind of roar? Why???
After all, the beast cannot make noise like that
He does not dare to laugh,
He is an eternal Jew and observes silence.
The guns and knives flashed
Belonging to a stranger.
The earth is shy of someone else's boot.
There are black horns on the helmet,
So I recognized the face of the enemy
The face of a terry, a seasoned enemy.
I did not have time to warn my.
And how could I be?
They all slept - the swelling of the spit.
What to do if I'm not a bastard?
I pressed the face into the butt
Having impressed hatred in sad sadness.
I began to shoot other people's horses
I began to shoot the voids of days
Snake horror and universal longing.
All those who are younger and grow up.
Memories of her
We block the road to Moscow.
When I collapsed on the grass
Swallowing dust and blue.
The army of hangover Solovyov woke up.
The enemy descending from the mountains,
A decisive rebuff was given
And the blood mixed in a hundred frantic streams.
In paradise, I was at first angry
But God led me to the table
And he put it, saying: "Drink wine."
And here I look from heaven here.
Or am I either not eating?
I look at sunny land without me.
In the swamp groans loudly.
In the branches, the marten is dealing with him.
“You can't be afraid,” said
I myself stood smoked.
Ordinary ordinary sentry.
I myself went to the outfit.
Once again in a row -
I wanted to go on vacation, the vacation should be earned.
My foreman told me: "Know!
You will go home to Pervamay.
Walk with girls, you will drink drinks. "
And in the often unfamiliar roar
And it’s hard to see the enemies.
But what kind of clatter? What kind of roar? Why???
After all, the beast cannot make noise like that
He does not dare to laugh,
He is an eternal Jew and observes silence.
The guns and knives flashed
Belonging to a stranger.
The earth is shy of someone else's boot.
There are black horns on the helmet,
So I recognized the face of the enemy
The face of a terry, a seasoned enemy.
I did not have time to warn my.
And how could I be?
They all slept - the swelling of the spit.
What to do if I'm not a bastard?
I pressed the face into the butt
Having impressed hatred in sad sadness.
I began to shoot other people's horses
I began to shoot the voids of days
Snake horror and universal longing.
All those who are younger and grow up.
Memories of her
We block the road to Moscow.
When I collapsed on the grass
Swallowing dust and blue.
The army of hangover Solovyov woke up.
The enemy descending from the mountains,
A decisive rebuff was given
And the blood mixed in a hundred frantic streams.
In paradise, I was at first angry
But God led me to the table
And he put it, saying: "Drink wine."
And here I look from heaven here.
Or am I either not eating?
I look at sunny land without me.