Текст песни Сергей Калугин - Восхождение Черной Луны
Просмотров
10
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Сергей Калугин - Восхождение Черной Луны, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Из-за дальних гор, из-за древних гор,
Да серебряной плетью река
Рассекала степи скулу.
Белый дрок в костер, бересклет в костер.
Над обрывом стою,
Боги! Боги! Как берег крут!
Мертвой свастикой в небе орел повис
Под крылом кричат ледяные ветра.
Я не вижу, но знаю - он смотрит вниз
На холодный цветок моего костра.
Мир припал на брюхо, как волк в кустах,
Мир почувствовал то, что я знаю с весны.
Что приблизилось время Огня в Небесах,
Что приблизился час восхождения
Черной Луны.
Я когда-то был молод - так же, как ты.
Я ходил Путем Солнца - так же, как ты.
Я был Светом и Сутью - так же, как ты.
Я был Частью Потока - так же, как ты!
Но с тек пор, как Она подарила мне взор,
Леденящие вихри вошли в мои сны.
И все чаще мне снились обрыв и костер
И мой танец в сиянии Черной Луны.
Я готов был собакой стеречь ее кров
Ради счастья застыть под хозяйской рукой.
Ради права коснуться губами следов
Мне оставленных узкою, легкой стопой.
А ночами я плакал, и бил себя в грудь.
Чтоб не слышать, как с каждым сердечным толчком.
Проникает все глубже, да в самую суть,
Беспощадный, холодный осиновый кол.
Бог мой, это не ропот - кто вправе роптать,
Слабой персти ли праха рядиться с Тобой,
Я хочу просто страшно, неслышно сказать -
Ты не дал, я не принял дороги иной.
И в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины.
Мне осталось одно - это петь и плясать,
В восходящих потоках сияния
Черной Луны!
Я пришел сюда из-за дальних гор,
Ибо ныне я знаю, что делать с собой.
В шесть сторон кроплю, обхожу костер,
Подношу к губам горьких трав настой.
Бог мой! Свастикой в небе орел повис,
Под крылом, крича, умирают ветра.
Вот Она подходит, чтоб взять меня вниз.
Чтобы влить в меня жажду рассечь себя.
Я раскрыл себе грудь алмазным серпом,
И подставил, бесстыдно смеясь и крича,
Обнаженного сердца стучащийся ком,
Леденящим, невидимым черным лучам.
Ведь в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины.
Мне осталось одно - это петь и плясать,
В затопившем Вселенную пламени
Черной Луны.
Да серебряной плетью река
Рассекала степи скулу.
Белый дрок в костер, бересклет в костер.
Над обрывом стою,
Боги! Боги! Как берег крут!
Мертвой свастикой в небе орел повис
Под крылом кричат ледяные ветра.
Я не вижу, но знаю - он смотрит вниз
На холодный цветок моего костра.
Мир припал на брюхо, как волк в кустах,
Мир почувствовал то, что я знаю с весны.
Что приблизилось время Огня в Небесах,
Что приблизился час восхождения
Черной Луны.
Я когда-то был молод - так же, как ты.
Я ходил Путем Солнца - так же, как ты.
Я был Светом и Сутью - так же, как ты.
Я был Частью Потока - так же, как ты!
Но с тек пор, как Она подарила мне взор,
Леденящие вихри вошли в мои сны.
И все чаще мне снились обрыв и костер
И мой танец в сиянии Черной Луны.
Я готов был собакой стеречь ее кров
Ради счастья застыть под хозяйской рукой.
Ради права коснуться губами следов
Мне оставленных узкою, легкой стопой.
А ночами я плакал, и бил себя в грудь.
Чтоб не слышать, как с каждым сердечным толчком.
Проникает все глубже, да в самую суть,
Беспощадный, холодный осиновый кол.
Бог мой, это не ропот - кто вправе роптать,
Слабой персти ли праха рядиться с Тобой,
Я хочу просто страшно, неслышно сказать -
Ты не дал, я не принял дороги иной.
И в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины.
Мне осталось одно - это петь и плясать,
В восходящих потоках сияния
Черной Луны!
Я пришел сюда из-за дальних гор,
Ибо ныне я знаю, что делать с собой.
В шесть сторон кроплю, обхожу костер,
Подношу к губам горьких трав настой.
Бог мой! Свастикой в небе орел повис,
Под крылом, крича, умирают ветра.
Вот Она подходит, чтоб взять меня вниз.
Чтобы влить в меня жажду рассечь себя.
Я раскрыл себе грудь алмазным серпом,
И подставил, бесстыдно смеясь и крича,
Обнаженного сердца стучащийся ком,
Леденящим, невидимым черным лучам.
Ведь в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины.
Мне осталось одно - это петь и плясать,
В затопившем Вселенную пламени
Черной Луны.
Because of the distant mountains, because of the ancient mountains,
Yes, silver lash river
Cut the steppes of the cheekbone.
White drick in a fire, birch bark in a bonfire.
I'm standing above the cliff
Gods! Gods! Like the shore is cool!
Dead swastika in the sky Oryol hung
Ice winds scream under the wing.
I do not see, but I know - he looks down
On the cold flower of my fire.
The world fell on the belly, like a wolf in the bushes,
The world felt what I know since spring.
That the time of fire in heaven has approached,
That the hour of climbing has approached
Black Moon.
I was once young - just like you.
I walked through the sun - just like you.
I was light and essence - just like you.
I was part of the stream - just like you!
But from the text, as she gave me a gaze,
The chilling whirlwinds entered my dreams.
And more and more often I dreamed of a cliff and a fire
And my dance in the glow of the Black Moon.
I was ready to guard her blood with a dog
For the sake of happiness, freeze under the master's hand.
For the right to touch the lips of the traces
Left to me with a narrow, light foot.
And at night I cried, and beat myself in the chest.
In order not to hear how with every heart impetus.
Penetrates deeper, but to the essence,
Merciless, cold aspen stake.
My God, this is not a murmur - who has the right to grumble,
Lee Parse of the Path to Combine with you,
I just want to say scary, inaudibly -
You did not give, I did not accept the road different.
And in this world I have nothing more to lose,
In addition to a dead feeling of maximum guilt.
I have one thing left - it is to sing and dance,
In the rising streams of radiance
Black Moon!
I came here because of the distant mountains,
For now I know what to do with myself.
On the six sides of the crude, I go around the fire,
I bring an infusion to the lips of bitter herbs.
My God! The eagle hung in the sky, hung in the sky
Under the wing, screaming, winds die.
Here she comes up to take me down.
To pour in me a thirst to cut yourself.
I opened my chest with a diamond sickle,
And he substituted, shamelessly laughing and shouting,
Naked heart knocking lumps,
Chilling, invisible black rays.
After all, in this world I have nothing more to lose,
In addition to a dead feeling of maximum guilt.
I have one thing left - it is to sing and dance,
In the flooding universe of flame
Black Moon.
Yes, silver lash river
Cut the steppes of the cheekbone.
White drick in a fire, birch bark in a bonfire.
I'm standing above the cliff
Gods! Gods! Like the shore is cool!
Dead swastika in the sky Oryol hung
Ice winds scream under the wing.
I do not see, but I know - he looks down
On the cold flower of my fire.
The world fell on the belly, like a wolf in the bushes,
The world felt what I know since spring.
That the time of fire in heaven has approached,
That the hour of climbing has approached
Black Moon.
I was once young - just like you.
I walked through the sun - just like you.
I was light and essence - just like you.
I was part of the stream - just like you!
But from the text, as she gave me a gaze,
The chilling whirlwinds entered my dreams.
And more and more often I dreamed of a cliff and a fire
And my dance in the glow of the Black Moon.
I was ready to guard her blood with a dog
For the sake of happiness, freeze under the master's hand.
For the right to touch the lips of the traces
Left to me with a narrow, light foot.
And at night I cried, and beat myself in the chest.
In order not to hear how with every heart impetus.
Penetrates deeper, but to the essence,
Merciless, cold aspen stake.
My God, this is not a murmur - who has the right to grumble,
Lee Parse of the Path to Combine with you,
I just want to say scary, inaudibly -
You did not give, I did not accept the road different.
And in this world I have nothing more to lose,
In addition to a dead feeling of maximum guilt.
I have one thing left - it is to sing and dance,
In the rising streams of radiance
Black Moon!
I came here because of the distant mountains,
For now I know what to do with myself.
On the six sides of the crude, I go around the fire,
I bring an infusion to the lips of bitter herbs.
My God! The eagle hung in the sky, hung in the sky
Under the wing, screaming, winds die.
Here she comes up to take me down.
To pour in me a thirst to cut yourself.
I opened my chest with a diamond sickle,
And he substituted, shamelessly laughing and shouting,
Naked heart knocking lumps,
Chilling, invisible black rays.
After all, in this world I have nothing more to lose,
In addition to a dead feeling of maximum guilt.
I have one thing left - it is to sing and dance,
In the flooding universe of flame
Black Moon.