Текст песни панорамная телеграмма - и всё будет хорошо
Просмотров
63
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни панорамная телеграмма - и всё будет хорошо, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
никто не любил меня сильнее, чем пол, стены и потолок.
я вью себе колючие одеяла из толстых медных проволок.
холод приволок ещё одну замороженную в мой дом,
засыпанный рюмками, целлофаном и непонятным дерьмом.
проходи, выпей со мной, почувствуй всю замечательность моего пространства,
объясни мне причину бурного непостоянства:
не могу понять, кто милей мне, выбираю из четырех стен,
сбивает отчаянно вой заоконных сирен.
жмусь в углы, выпиваю, в ярости бьюсь о поверхности,
боюсь тьмы, боюсь раствориться в черноте неизвестности.
я тебе расскажу, милая, о тех, кто отчасти
жуёт на обед старый пластик.
запивает данное керосином,
чтобы передвигаться невыносимо.
затем спят на осколках разбитых кувшинов,
дабы пробудить свою решимость.
разговаривают с холодильником
и обнимаются с кипятильником.
пытаются слезть по простыням
с семнадцатого этажа
по выходным дням,
чтобы не видеть чьи-либо глаза.
я тебе расскажу о тех, кто отчаян:
кто сам не знает, кого на вокзале встречает.
целует подушку трепетно на ночь,
никого нет, а привычка осталась.
при звуке шагов на лестничной площадке
ёкает сердце, и убеждают, что всё в порядке,
перебирая пальцами столовые приборы,
и нервно задёргивают шторы.
я усердно готовилась к тому, что тебя не станет, поэтому успела изучить все хитросплетения, все голубые дорожки твоей кислородной жизни, ради того, чтобы рисовать тебя вокруг моего мира на обоях в четырех плоскостях. отчаяние. я всегда засыпаю в постели с двумя подушками, ведь я забочусь о твоем сне, даже когда тебя нет. отчаяние. я очень много думаю, я - не я, я - ты. думаю, как ты, говорю, двигаюсь - всё в совершенстве пропитано тобой. я пишу о тебе и делюсь своими мыслями с окружающими, ведь я забочусь о них, мне кажется, что всем вокруг так же плохо без тебя, как мне. они якобы курят меня, мои мысли, забивают их в трубку, смакуют, выдыхают, прощаются, оставляя жаркое послевкусие, возможно, такое же, как твой запах на вкус. но никто лучше меня этого не узнает. отчаяние. я болею очень тяжело и больно.
мы все погибнем, милая,
нас всех изуродуют,
смотря в глаза вскинутые к небу.
и наслаждаясь видом,
как свет в них сгинет,
вонзают нож в истерзанную веру.
они нам ничего не скажут,
и я улыбаюсь даже,
рухнув на землю и утонув в снегу
в излохмоченном грязном пальто.
и я радуюсь, что
меня обязательно по весне найдут
с глазами вскинутыми к небу,
и всё будет хорошо.
я вью себе колючие одеяла из толстых медных проволок.
холод приволок ещё одну замороженную в мой дом,
засыпанный рюмками, целлофаном и непонятным дерьмом.
проходи, выпей со мной, почувствуй всю замечательность моего пространства,
объясни мне причину бурного непостоянства:
не могу понять, кто милей мне, выбираю из четырех стен,
сбивает отчаянно вой заоконных сирен.
жмусь в углы, выпиваю, в ярости бьюсь о поверхности,
боюсь тьмы, боюсь раствориться в черноте неизвестности.
я тебе расскажу, милая, о тех, кто отчасти
жуёт на обед старый пластик.
запивает данное керосином,
чтобы передвигаться невыносимо.
затем спят на осколках разбитых кувшинов,
дабы пробудить свою решимость.
разговаривают с холодильником
и обнимаются с кипятильником.
пытаются слезть по простыням
с семнадцатого этажа
по выходным дням,
чтобы не видеть чьи-либо глаза.
я тебе расскажу о тех, кто отчаян:
кто сам не знает, кого на вокзале встречает.
целует подушку трепетно на ночь,
никого нет, а привычка осталась.
при звуке шагов на лестничной площадке
ёкает сердце, и убеждают, что всё в порядке,
перебирая пальцами столовые приборы,
и нервно задёргивают шторы.
я усердно готовилась к тому, что тебя не станет, поэтому успела изучить все хитросплетения, все голубые дорожки твоей кислородной жизни, ради того, чтобы рисовать тебя вокруг моего мира на обоях в четырех плоскостях. отчаяние. я всегда засыпаю в постели с двумя подушками, ведь я забочусь о твоем сне, даже когда тебя нет. отчаяние. я очень много думаю, я - не я, я - ты. думаю, как ты, говорю, двигаюсь - всё в совершенстве пропитано тобой. я пишу о тебе и делюсь своими мыслями с окружающими, ведь я забочусь о них, мне кажется, что всем вокруг так же плохо без тебя, как мне. они якобы курят меня, мои мысли, забивают их в трубку, смакуют, выдыхают, прощаются, оставляя жаркое послевкусие, возможно, такое же, как твой запах на вкус. но никто лучше меня этого не узнает. отчаяние. я болею очень тяжело и больно.
мы все погибнем, милая,
нас всех изуродуют,
смотря в глаза вскинутые к небу.
и наслаждаясь видом,
как свет в них сгинет,
вонзают нож в истерзанную веру.
они нам ничего не скажут,
и я улыбаюсь даже,
рухнув на землю и утонув в снегу
в излохмоченном грязном пальто.
и я радуюсь, что
меня обязательно по весне найдут
с глазами вскинутыми к небу,
и всё будет хорошо.
no one loved me more than the floor, walls and ceiling.
I twist myself into prickly blankets of thick copper wires.
the cold dragged another frozen into my house,
covered with glasses, cellophane and strange shit.
come on, have a drink with me, feel the greatness of my space,
explain to me the reason for the stormy impermanence:
I can not understand who is dearer to me, I choose from four walls,
knocks desperately howl outside sirens.
I press in corners, I drink, in a rage, I pound on the surface,
I'm afraid of darkness, I'm afraid to disappear into the blackness of the unknown.
I will tell you, dear, about those who are partly
chews on lunch old plastic.
drinks this kerosene,
to move is unbearable.
then they sleep on the fragments of broken jars,
in order to awaken your resolve.
talking to the refrigerator
and cuddled with kettle.
trying to get off the sheets
from the seventeenth floor
on weekends,
not to see anyone's eyes.
I'll tell you about those who are desperate:
who himself does not know whom he meets at the station.
kisses a pillow quiveringly for the night,
there is no one, but the habit has remained.
at the sound of steps on the landing
heartbeat, and convince that everything is in order,
fingering the cutlery
and nervously draw the curtains.
I diligently prepared for the fact that you would not, therefore I managed to study all the intricacies, all the blue paths of your oxygen life, in order to draw you around my world on four wall planks. despair. I always fall asleep in bed with two pillows, because I take care of your sleep, even when you are not. despair. I think a lot, I am not me, I am you. I think, as you say, I move - everything is perfectly saturated with you. I write about you and share my thoughts with others, because I care about them, it seems to me that everyone around is just as bad without you as I am. they supposedly smoke me, my thoughts, put them in a pipe, savor, exhale, say goodbye, leaving a hot aftertaste, perhaps the same as your smell. but no one knows it better than me. despair. I am sick very hard and hurt.
we will all perish, honey
we are all disfigured,
looking up in the eyes to the sky.
and enjoying the view
how the light in them will fade away
thrust a knife into a tormented faith.
they won't tell us anything
and I smile even
crashing to the ground and drowning in the snow
in a dirty wet coat.
and I am glad that
I will find in the spring
with eyes thrown up to the sky,
and all will be well.
I twist myself into prickly blankets of thick copper wires.
the cold dragged another frozen into my house,
covered with glasses, cellophane and strange shit.
come on, have a drink with me, feel the greatness of my space,
explain to me the reason for the stormy impermanence:
I can not understand who is dearer to me, I choose from four walls,
knocks desperately howl outside sirens.
I press in corners, I drink, in a rage, I pound on the surface,
I'm afraid of darkness, I'm afraid to disappear into the blackness of the unknown.
I will tell you, dear, about those who are partly
chews on lunch old plastic.
drinks this kerosene,
to move is unbearable.
then they sleep on the fragments of broken jars,
in order to awaken your resolve.
talking to the refrigerator
and cuddled with kettle.
trying to get off the sheets
from the seventeenth floor
on weekends,
not to see anyone's eyes.
I'll tell you about those who are desperate:
who himself does not know whom he meets at the station.
kisses a pillow quiveringly for the night,
there is no one, but the habit has remained.
at the sound of steps on the landing
heartbeat, and convince that everything is in order,
fingering the cutlery
and nervously draw the curtains.
I diligently prepared for the fact that you would not, therefore I managed to study all the intricacies, all the blue paths of your oxygen life, in order to draw you around my world on four wall planks. despair. I always fall asleep in bed with two pillows, because I take care of your sleep, even when you are not. despair. I think a lot, I am not me, I am you. I think, as you say, I move - everything is perfectly saturated with you. I write about you and share my thoughts with others, because I care about them, it seems to me that everyone around is just as bad without you as I am. they supposedly smoke me, my thoughts, put them in a pipe, savor, exhale, say goodbye, leaving a hot aftertaste, perhaps the same as your smell. but no one knows it better than me. despair. I am sick very hard and hurt.
we will all perish, honey
we are all disfigured,
looking up in the eyes to the sky.
and enjoying the view
how the light in them will fade away
thrust a knife into a tormented faith.
they won't tell us anything
and I smile even
crashing to the ground and drowning in the snow
in a dirty wet coat.
and I am glad that
I will find in the spring
with eyes thrown up to the sky,
and all will be well.