Текст песни Павел Белокуров - Он долгих двадцать восемь лет
Просмотров
112
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Павел Белокуров - Он долгих двадцать восемь лет, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Он долгих двадцать восемь лет,
И двадцать восемь зим к тому ж,
Хранил в себе один секрет
И был в семье примерный муж.
Всё было, вроде, как всегда:
Жена готовила обед…
Но приключилась вдруг беда:
Он взял и вспомнил про секрет.
Под шум и кислый запах щей,
Ворчанье Суженой с утра,
Он вспомнил всё до мелочей,
Как будто было то вчера.
Она сидела у окна,
И мягкий чудный лунный свет
Окрасил в бледные тона
Её прекрасный силуэт.
Струились пряди по плечам,
Скользили змейками на грудь.
И он подумал сгоряча:
Женюсь на ней когда – нибудь!
Он вспомнил всё до мелочей:
Изгибы линий, мягкость губ,
И жар её простых речей,
И за окном огромный дуб.
Сплетенье рук, слиянье тел,
Каскад каштановых волос,
И то, как он её хотел
До исступления, до слёз.
Признаний трепетных поток,
(Как он на ушко их шептал!)
Смешной над ухом завиток,
Что от дыханья трепетал.
Она смотрела на него
Глазами влажными, как ночь.
Слова пьянили, как вино:
-Люблю тебя. Роди мне дочь.
С утра он потерял покой:
То суетился, то скучал.
Потом, закрыв лицо рукой,
Сидел на стуле и молчал.
Жена ворчала, как всегда.
Ругала убежавший суп.
И он отметил, что года
Ей, постаревшей, не к лицу.
Как не идёт ей белый цвет
И пряди крашеных волос…
И целых двадцать восемь лет
Всё как - то было не всерьёз.
Вдруг он вскочил, схватил пальто,
Забыл про шапку и носки.
Все двадцать восемь лет – не то.
Все двадцать восемь зим – тоски.
Нашёл тот дом. У дома – дуб.
Взбежал по лестнице стрелой.
Унять бы дрожь с холодных губ,
И трусость гадкую – долой.
…Наверное она сейчас
Пьет чай и кутается в шаль.
И из её прекрасных глаз
Струится тихая печаль.
А, может, принялась вязать?
А может кружево плести?
Так много надо ей сказать,
А главное сказать – прости.
Открыла дверь. В глазах – вопрос.
Ей было снова двадцать лет.
Каскад каштановых волос…
Знакомый сердцу силуэт.
Над ухом – лёгкий завиток-
Как много лет назад – точь в точь…
- Вы не ошиблись?
- Нет, не мог. Вы Аня?
- Вера. Её дочь.
- А Аня?
- Мамы больше нет. Кто Вы?
Он повернулся вспять:
-Я шёл к ней двадцать восемь лет.
- Она ждала Вас…двадцать пять.
Как закружилась голова!
Как сердце ухнуло в груди!
И вспомнил он её слова
С мольбою: «Ты не уходи!»
Он сгорбился. Поплёлся прочь…
…Сплетенье рук…Слиянье тел…
…Люблю тебя... Роди мне дочь…
А он ведь вправду дочь хотел.
Как странно. Ани больше нет.
Заплакал. Бросил в тишину:
- Я буду много – много лет
Любить тебя. Тебя одну.
И двадцать восемь зим к тому ж,
Хранил в себе один секрет
И был в семье примерный муж.
Всё было, вроде, как всегда:
Жена готовила обед…
Но приключилась вдруг беда:
Он взял и вспомнил про секрет.
Под шум и кислый запах щей,
Ворчанье Суженой с утра,
Он вспомнил всё до мелочей,
Как будто было то вчера.
Она сидела у окна,
И мягкий чудный лунный свет
Окрасил в бледные тона
Её прекрасный силуэт.
Струились пряди по плечам,
Скользили змейками на грудь.
И он подумал сгоряча:
Женюсь на ней когда – нибудь!
Он вспомнил всё до мелочей:
Изгибы линий, мягкость губ,
И жар её простых речей,
И за окном огромный дуб.
Сплетенье рук, слиянье тел,
Каскад каштановых волос,
И то, как он её хотел
До исступления, до слёз.
Признаний трепетных поток,
(Как он на ушко их шептал!)
Смешной над ухом завиток,
Что от дыханья трепетал.
Она смотрела на него
Глазами влажными, как ночь.
Слова пьянили, как вино:
-Люблю тебя. Роди мне дочь.
С утра он потерял покой:
То суетился, то скучал.
Потом, закрыв лицо рукой,
Сидел на стуле и молчал.
Жена ворчала, как всегда.
Ругала убежавший суп.
И он отметил, что года
Ей, постаревшей, не к лицу.
Как не идёт ей белый цвет
И пряди крашеных волос…
И целых двадцать восемь лет
Всё как - то было не всерьёз.
Вдруг он вскочил, схватил пальто,
Забыл про шапку и носки.
Все двадцать восемь лет – не то.
Все двадцать восемь зим – тоски.
Нашёл тот дом. У дома – дуб.
Взбежал по лестнице стрелой.
Унять бы дрожь с холодных губ,
И трусость гадкую – долой.
…Наверное она сейчас
Пьет чай и кутается в шаль.
И из её прекрасных глаз
Струится тихая печаль.
А, может, принялась вязать?
А может кружево плести?
Так много надо ей сказать,
А главное сказать – прости.
Открыла дверь. В глазах – вопрос.
Ей было снова двадцать лет.
Каскад каштановых волос…
Знакомый сердцу силуэт.
Над ухом – лёгкий завиток-
Как много лет назад – точь в точь…
- Вы не ошиблись?
- Нет, не мог. Вы Аня?
- Вера. Её дочь.
- А Аня?
- Мамы больше нет. Кто Вы?
Он повернулся вспять:
-Я шёл к ней двадцать восемь лет.
- Она ждала Вас…двадцать пять.
Как закружилась голова!
Как сердце ухнуло в груди!
И вспомнил он её слова
С мольбою: «Ты не уходи!»
Он сгорбился. Поплёлся прочь…
…Сплетенье рук…Слиянье тел…
…Люблю тебя... Роди мне дочь…
А он ведь вправду дочь хотел.
Как странно. Ани больше нет.
Заплакал. Бросил в тишину:
- Я буду много – много лет
Любить тебя. Тебя одну.
He's a long twenty-eight years,
And twenty eight winters to that,
I kept one secret in myself
And there was an exemplary husband in the family.
Everything was, like, as always:
My wife was cooking dinner ...
But suddenly a misfortune happened:
He took it and remembered the secret.
Under the noise and sour smell of cabbage soup,
Grumbling Suzhena in the morning,
He remembered everything to the last detail,
As if it was yesterday.
She was sitting by the window,
And the soft marvelous moonlight
Dyed in pale tones
Her beautiful silhouette.
Strands were struck on the shoulders,
They slipped the snakes to their chests.
And he thought hotly:
I'll marry her someday!
He remembered all the details:
Bends of lines, softness of lips,
And the heat of her simple speeches,
And outside the window is a huge oak tree.
The interlacing of hands, the fusion of bodies,
Cascade of chestnut hair,
And the way he wanted her
To frenzy, to tears.
Confessions of a trembling stream,
(How he whispered in their ear!)
Funny over the ear curl,
What a breath from trembling.
She looked at him.
Eyes as wet as night.
The words were drunk like wine:
-Love you. Give me a daughter.
In the morning he lost his peace:
He was bustling or bored.
Then, covering his face with his hand,
I sat in the chair and said nothing.
My wife was grumbling, as always.
Scolded the runaway soup.
And he noted that the year
She, aged, not to face.
How does it not go white?
And strands of dyed hair ...
And for twenty-eight years
Everything somehow was not serious.
Suddenly he jumped up, grabbed his coat,
I forgot about the hat and socks.
All twenty eight years - not that.
All twenty-eight winters are longing.
Found that house. The house has an oak.
Ran up the stairs with an arrow.
To shiver from cold lips,
And cowardice is nasty - down.
... Probably it is now
He drinks tea and wraps himself in a shawl.
And from her beautiful eyes
There is a quiet sadness.
And maybe she started knitting?
And can we weave lace?
So much to say to her,
And most importantly, forgive.
She opened the door. In the eyes - a question.
She was twenty again.
Cascade of chestnut hair ...
Familiar to the heart silhouette.
Above the ear is a light curl-
How many years ago - exactly the same ...
- You are not mistaken?
- No, I could not. Are you Anya?
- Vera. Her daughter.
- And Anya?
- Mom's gone. Who you are?
He turned back:
-I went to her twenty-eight years.
"She was waiting for you ... twenty-five."
How dizzy my head!
How my heart sank in my chest!
And he remembered her words
With a prayer: "Do not go away!"
He was hunched. Spilled away ...
... The interlacing of hands ... The fusion of bodies ...
... I love you ... To give me a daughter ...
And he really wanted a daughter.
How strange. Ani is no more.
Wept. Threw in silence:
- I will be many - many years
To love you. You're alone.
And twenty eight winters to that,
I kept one secret in myself
And there was an exemplary husband in the family.
Everything was, like, as always:
My wife was cooking dinner ...
But suddenly a misfortune happened:
He took it and remembered the secret.
Under the noise and sour smell of cabbage soup,
Grumbling Suzhena in the morning,
He remembered everything to the last detail,
As if it was yesterday.
She was sitting by the window,
And the soft marvelous moonlight
Dyed in pale tones
Her beautiful silhouette.
Strands were struck on the shoulders,
They slipped the snakes to their chests.
And he thought hotly:
I'll marry her someday!
He remembered all the details:
Bends of lines, softness of lips,
And the heat of her simple speeches,
And outside the window is a huge oak tree.
The interlacing of hands, the fusion of bodies,
Cascade of chestnut hair,
And the way he wanted her
To frenzy, to tears.
Confessions of a trembling stream,
(How he whispered in their ear!)
Funny over the ear curl,
What a breath from trembling.
She looked at him.
Eyes as wet as night.
The words were drunk like wine:
-Love you. Give me a daughter.
In the morning he lost his peace:
He was bustling or bored.
Then, covering his face with his hand,
I sat in the chair and said nothing.
My wife was grumbling, as always.
Scolded the runaway soup.
And he noted that the year
She, aged, not to face.
How does it not go white?
And strands of dyed hair ...
And for twenty-eight years
Everything somehow was not serious.
Suddenly he jumped up, grabbed his coat,
I forgot about the hat and socks.
All twenty eight years - not that.
All twenty-eight winters are longing.
Found that house. The house has an oak.
Ran up the stairs with an arrow.
To shiver from cold lips,
And cowardice is nasty - down.
... Probably it is now
He drinks tea and wraps himself in a shawl.
And from her beautiful eyes
There is a quiet sadness.
And maybe she started knitting?
And can we weave lace?
So much to say to her,
And most importantly, forgive.
She opened the door. In the eyes - a question.
She was twenty again.
Cascade of chestnut hair ...
Familiar to the heart silhouette.
Above the ear is a light curl-
How many years ago - exactly the same ...
- You are not mistaken?
- No, I could not. Are you Anya?
- Vera. Her daughter.
- And Anya?
- Mom's gone. Who you are?
He turned back:
-I went to her twenty-eight years.
"She was waiting for you ... twenty-five."
How dizzy my head!
How my heart sank in my chest!
And he remembered her words
With a prayer: "Do not go away!"
He was hunched. Spilled away ...
... The interlacing of hands ... The fusion of bodies ...
... I love you ... To give me a daughter ...
And he really wanted a daughter.
How strange. Ani is no more.
Wept. Threw in silence:
- I will be many - many years
To love you. You're alone.