Текст песни Патологическая анатомия - Ад
Просмотров
6
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Патологическая анатомия - Ад, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Иду
в аду.
Дороги -
в берлоги,
топи, ущелья
мзды, отмщенья.
Врыты в трясины
по шеи в терцинах,
губы резинно раздвинув,
одни умирают от жажды,
кровью опившись однажды.
Ужасны порезы, раны, увечья,
в трещинах жижица человечья.
Кричат, окалечась, увечные тени:
уймите, зажмите нам кровотеченье,
мы тонем, вопим, в ущельях теснимся,
к вам, на земле, мы приходим и снимся.
Выше, спирально тела их, стеная, несутся,
моля передышки, напрасно, нет, не спасутся.
Огненный ветер любовников кружит и вертит,
по двое слипшись, тщетно они просят о смерти.
За ними! Бросаюсь к их болью пронзенному кругу,
надеясь свою среди них дорогую заметить подругу.
Мелькнула. Она ли? Одна ли? Ее ли полузакрытые веки?
И с кем она, мучась, сплелась и, любя, слепилась навеки?
Франческа? Она? Да Римини? Теперь я узнал: обманула!
К другому, тоскуя, она поцелуем болящим прильнула.
Я вспомнил: он был моим другом, надежным слугою,
он шлейф с кружевами, как паж, носил за тобою.
Я вижу: мы двое в постели, а тайно он между.
Убить? Мы в аду. Оставьте у входа надежду!
О, пытки моей беспощадная ежедневность!
Слежу, осужденный на вечную ревность.
Ревную, лететь обреченный вплотную,
вдыхать их духи, внимать поцелую.
Безжалостный к грешнику ветер
за ними волчком меня вертит
и тащит к их темному ложу,
и трет меня об их кожу,
прикосновенья — ожоги!
Нет обратной дороги
в кружащемся рое.
Ревнуй! Эти двое
наказаны тоже.
Больно, боже!
Мука, мука!
Где ход
назад?
Вот
ад.
Семен Кирсанов "Ад"
в аду.
Дороги -
в берлоги,
топи, ущелья
мзды, отмщенья.
Врыты в трясины
по шеи в терцинах,
губы резинно раздвинув,
одни умирают от жажды,
кровью опившись однажды.
Ужасны порезы, раны, увечья,
в трещинах жижица человечья.
Кричат, окалечась, увечные тени:
уймите, зажмите нам кровотеченье,
мы тонем, вопим, в ущельях теснимся,
к вам, на земле, мы приходим и снимся.
Выше, спирально тела их, стеная, несутся,
моля передышки, напрасно, нет, не спасутся.
Огненный ветер любовников кружит и вертит,
по двое слипшись, тщетно они просят о смерти.
За ними! Бросаюсь к их болью пронзенному кругу,
надеясь свою среди них дорогую заметить подругу.
Мелькнула. Она ли? Одна ли? Ее ли полузакрытые веки?
И с кем она, мучась, сплелась и, любя, слепилась навеки?
Франческа? Она? Да Римини? Теперь я узнал: обманула!
К другому, тоскуя, она поцелуем болящим прильнула.
Я вспомнил: он был моим другом, надежным слугою,
он шлейф с кружевами, как паж, носил за тобою.
Я вижу: мы двое в постели, а тайно он между.
Убить? Мы в аду. Оставьте у входа надежду!
О, пытки моей беспощадная ежедневность!
Слежу, осужденный на вечную ревность.
Ревную, лететь обреченный вплотную,
вдыхать их духи, внимать поцелую.
Безжалостный к грешнику ветер
за ними волчком меня вертит
и тащит к их темному ложу,
и трет меня об их кожу,
прикосновенья — ожоги!
Нет обратной дороги
в кружащемся рое.
Ревнуй! Эти двое
наказаны тоже.
Больно, боже!
Мука, мука!
Где ход
назад?
Вот
ад.
Семен Кирсанов "Ад"
I'm going
in hell.
Roads -
in the den,
Speaks, gorges
BODS, vengeance.
Torn into the quagmires
on the neck in tercins,
lips with a rubbish extending
Some die of thirst,
Blooded once once.
Horrible cuts, wounds, injury,
In the cracks, the Sliza of Human.
Shout, laid down, crushing shadows:
Pull, squeeze the bleeding for us,
We drown, yell, in the gorges we are crowded,
We come to you, on Earth, we come and take it.
Above, spirally their bodies, wall, rush,
Praying for a break, in vain, no, they will not be saved.
The fiery wind of lovers is circling and turning
Two together, in vain they ask for death.
Behind them! I rush to their pain pierced circle,
Hoping his dear among them to notice a girlfriend.
Flickered. Is she? Is it one? Is her half -closed eyelids?
And with whom did she, tormented, intertwined and, loving, blinded forever?
Francesca? She is? Yes Rimini? Now I found out: I deceived!
To the other, longing, she clung to the sore kiss.
I remembered: he was my friend, reliable servant,
He was a train with lace, like a page, wore it after you.
I see: we are two in bed, and secretly it is between.
Kill? We are in hell. Leave hope at the entrance!
Oh, torture of my merciless daily!
I follow, sentenced to eternal jealousy.
Jealous, fly closely close,
Inhale their spirits, to listen to a kiss.
Ruthless to the sinner Wind
Behind them the wolf turns to me
and drags to their dark bed,
And he rubs me about their skin,
Touch - burns!
There is no way back
In a swirling swarm.
Jealous! These two
Punished too.
It hurts, God!
Flour, flour!
Where is the move
back?
Here
hell.
Semyon Kirsanov "Hell"
in hell.
Roads -
in the den,
Speaks, gorges
BODS, vengeance.
Torn into the quagmires
on the neck in tercins,
lips with a rubbish extending
Some die of thirst,
Blooded once once.
Horrible cuts, wounds, injury,
In the cracks, the Sliza of Human.
Shout, laid down, crushing shadows:
Pull, squeeze the bleeding for us,
We drown, yell, in the gorges we are crowded,
We come to you, on Earth, we come and take it.
Above, spirally their bodies, wall, rush,
Praying for a break, in vain, no, they will not be saved.
The fiery wind of lovers is circling and turning
Two together, in vain they ask for death.
Behind them! I rush to their pain pierced circle,
Hoping his dear among them to notice a girlfriend.
Flickered. Is she? Is it one? Is her half -closed eyelids?
And with whom did she, tormented, intertwined and, loving, blinded forever?
Francesca? She is? Yes Rimini? Now I found out: I deceived!
To the other, longing, she clung to the sore kiss.
I remembered: he was my friend, reliable servant,
He was a train with lace, like a page, wore it after you.
I see: we are two in bed, and secretly it is between.
Kill? We are in hell. Leave hope at the entrance!
Oh, torture of my merciless daily!
I follow, sentenced to eternal jealousy.
Jealous, fly closely close,
Inhale their spirits, to listen to a kiss.
Ruthless to the sinner Wind
Behind them the wolf turns to me
and drags to their dark bed,
And he rubs me about their skin,
Touch - burns!
There is no way back
In a swirling swarm.
Jealous! These two
Punished too.
It hurts, God!
Flour, flour!
Where is the move
back?
Here
hell.
Semyon Kirsanov "Hell"