Текст песни Михаил Щербаков - Бродяги
Просмотров
72
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Михаил Щербаков - Бродяги, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
БРОДЯГИ
Пёс их знает бродяг, для какой они пользы, бродяги?
По каким по таким ордерам принимать их в расчёт?
В чём желательно было бы с ними сойтись? В чём не стоит?
Да и есть ли они вообще? Кто их видел, бродяг?
Не пойми-разбери, что за лица у них, что за взгляды.
Разговор - не пойми, алфавит, календарь - не пойми.
Что за дикость, должно быть, у них в головах и в одеждах.
Шерсть и войлок, должно быть, и всё. Замерзай, пропадай.
Я служу в патруле, я в машине сижу полицейской.
Меж развалин каких-то кружу, шевеленья слежу.
Уж не шабаш ли там у бродяг? Не иначе, как шабаш.
То ворона взлетит, то собачья мелькнёт голова.
Уж не с ними ли ты коротаешь теперь новолунье?
Похудела, должно быть, обветрилась, стала смугла.
Шерсть и войлок на бёдрах твоих и груди, шерсть и войлок.
Как запутали, как завлекли? Пёс их ведает, псов.
Мне нерадостно здесь одному меж развалин каких-то.
До утра далеко. Слаб и слеп мой патрульный фонарь.
Жизнь бессмысленна. Ты не со мной. Что за дикость повсюду!
Мне тоскливо, темно. Я люблю тебя. Псы ни при чём.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Попадёшь через три с половиною года, другая,
непохожая, в руки блюстителя. Может, в мои.
Огорчу тебя. Бёдра скручу гуттаперчевой лентой.
Под замок заключу. Заточу в бронированный сейф,
замерзай, пропадай. Знаешь утварь, в которой ты ныне
отражаешься? Это не зеркало. Это бердыш.
Рядом плаха. Она сохраняет присутствие духа,
кто сказал - кто бы это сказал? - Иоанн Хризостом.
1992
Пёс их знает бродяг, для какой они пользы, бродяги?
По каким по таким ордерам принимать их в расчёт?
В чём желательно было бы с ними сойтись? В чём не стоит?
Да и есть ли они вообще? Кто их видел, бродяг?
Не пойми-разбери, что за лица у них, что за взгляды.
Разговор - не пойми, алфавит, календарь - не пойми.
Что за дикость, должно быть, у них в головах и в одеждах.
Шерсть и войлок, должно быть, и всё. Замерзай, пропадай.
Я служу в патруле, я в машине сижу полицейской.
Меж развалин каких-то кружу, шевеленья слежу.
Уж не шабаш ли там у бродяг? Не иначе, как шабаш.
То ворона взлетит, то собачья мелькнёт голова.
Уж не с ними ли ты коротаешь теперь новолунье?
Похудела, должно быть, обветрилась, стала смугла.
Шерсть и войлок на бёдрах твоих и груди, шерсть и войлок.
Как запутали, как завлекли? Пёс их ведает, псов.
Мне нерадостно здесь одному меж развалин каких-то.
До утра далеко. Слаб и слеп мой патрульный фонарь.
Жизнь бессмысленна. Ты не со мной. Что за дикость повсюду!
Мне тоскливо, темно. Я люблю тебя. Псы ни при чём.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Попадёшь через три с половиною года, другая,
непохожая, в руки блюстителя. Может, в мои.
Огорчу тебя. Бёдра скручу гуттаперчевой лентой.
Под замок заключу. Заточу в бронированный сейф,
замерзай, пропадай. Знаешь утварь, в которой ты ныне
отражаешься? Это не зеркало. Это бердыш.
Рядом плаха. Она сохраняет присутствие духа,
кто сказал - кто бы это сказал? - Иоанн Хризостом.
1992
BROTHERS
The dog knows them tramps, for what they are good, tramps?
For what kind of orders do they take into account?
What would it be desirable to get along with them? What is not worth it?
And are there any? Who saw them, vagabonds?
Do not understand, understand what kind of faces they have, what views.
Conversation - do not understand the alphabet, the calendar - do not understand.
What wildness must be in their heads and in their clothes.
Wool and felt, that must be all. Freeze, disappear.
I serve in the patrol, I'm in the car I'm a policeman.
Between the ruins of some circles, I watch the movements.
Is not the sabbath there among the vagabonds? Not otherwise than a coven.
That crow will fly, then the dog's head will flash.
Are you now with them you are now taking a new moon?
She was thinner, must have worn out, she was swarthy.
Wool and felt on your thighs and chest, wool and felt.
How confused, how enticed? The dog knows them, dogs.
I am not happy here alone between the ruins of some.
Until the morning far. My patrol lantern is weakened and blind.
Life is meaningless. You are not with me. What a wildness all over the place!
I'm melancholy, dark. I love you. Dogs have nothing to do with it.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
You'll get in three and a half years, another,
unlike the guardian. Maybe in mine.
I will grieve you. Hips curl the gutta percha tape.
Under the lock I will conclude. I'll put it in an armored safe,
freeze, disappear. You know the utensils in which you are now
Reflect? This is not a mirror. It's a paunch.
Near the block. It retains the presence of the spirit,
who said - who would say it? - John Chrysostom.
1992
The dog knows them tramps, for what they are good, tramps?
For what kind of orders do they take into account?
What would it be desirable to get along with them? What is not worth it?
And are there any? Who saw them, vagabonds?
Do not understand, understand what kind of faces they have, what views.
Conversation - do not understand the alphabet, the calendar - do not understand.
What wildness must be in their heads and in their clothes.
Wool and felt, that must be all. Freeze, disappear.
I serve in the patrol, I'm in the car I'm a policeman.
Between the ruins of some circles, I watch the movements.
Is not the sabbath there among the vagabonds? Not otherwise than a coven.
That crow will fly, then the dog's head will flash.
Are you now with them you are now taking a new moon?
She was thinner, must have worn out, she was swarthy.
Wool and felt on your thighs and chest, wool and felt.
How confused, how enticed? The dog knows them, dogs.
I am not happy here alone between the ruins of some.
Until the morning far. My patrol lantern is weakened and blind.
Life is meaningless. You are not with me. What a wildness all over the place!
I'm melancholy, dark. I love you. Dogs have nothing to do with it.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
You'll get in three and a half years, another,
unlike the guardian. Maybe in mine.
I will grieve you. Hips curl the gutta percha tape.
Under the lock I will conclude. I'll put it in an armored safe,
freeze, disappear. You know the utensils in which you are now
Reflect? This is not a mirror. It's a paunch.
Near the block. It retains the presence of the spirit,
who said - who would say it? - John Chrysostom.
1992