Текст песни Михаил Щербаков - 1992
Просмотров
45
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Михаил Щербаков - 1992, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
1992
Ближе к селенью, там, где река преграждена плотиной,
слух угадает голос жилья, глаз различит огни.
Впрочем, надейся не на чертёж, веры ему не много:
русла менялись, лес выгорал... вникни, промерь, сравни.
Трещина в камне, жук в янтаре - вот для тебя приметы,
брызги, осколки - прежде моей, ныне твоей - родни.
Этих фрагментов не воссоздам - так, прикоснусь, дотронусь.
Слишком знаком мне их обиход, слишком легко творим.
Здесь я когда-то рта не жалел, весь белый свет целуя,
в странном согласье мыслил себя с чем-то лесным, речным.
Словно не только был тростником, но и ладьёй, и льдиной.
Словно и вправду этот пейзаж некогда был моим.
Здесь я задуман, здесь прозябал, в небо смотрел - отсюда,
видел, как поздний птичий косяк мчит зимовать в Бомбей.
Здесь, для чего-то вооружась, в чаще плутал звериной,
целил неметко, бил кое-как, делался злей, грубей.
Что ж он не молкнет? - думал в сердцах, слушая крик подранка, --
где Артемида, стрелы твои? Сжалься над ним, добей.
В этом театре я танцевал. И умирал, танцуя.
Этой равнине быть полагал лучшею из равнин.
Собственно, больше ты, краевед, знать обо мне не должен.
Всё остальное - рябь на воде, тёмная речь руин.
Чаял постичь я этот язык, но до конца ни слова
так и не понял. Будет с меня, дальше пойдёшь один.
1992
Ближе к селенью, там, где река преграждена плотиной,
слух угадает голос жилья, глаз различит огни.
Впрочем, надейся не на чертёж, веры ему не много:
русла менялись, лес выгорал... вникни, промерь, сравни.
Трещина в камне, жук в янтаре - вот для тебя приметы,
брызги, осколки - прежде моей, ныне твоей - родни.
Этих фрагментов не воссоздам - так, прикоснусь, дотронусь.
Слишком знаком мне их обиход, слишком легко творим.
Здесь я когда-то рта не жалел, весь белый свет целуя,
в странном согласье мыслил себя с чем-то лесным, речным.
Словно не только был тростником, но и ладьёй, и льдиной.
Словно и вправду этот пейзаж некогда был моим.
Здесь я задуман, здесь прозябал, в небо смотрел - отсюда,
видел, как поздний птичий косяк мчит зимовать в Бомбей.
Здесь, для чего-то вооружась, в чаще плутал звериной,
целил неметко, бил кое-как, делался злей, грубей.
Что ж он не молкнет? - думал в сердцах, слушая крик подранка, --
где Артемида, стрелы твои? Сжалься над ним, добей.
В этом театре я танцевал. И умирал, танцуя.
Этой равнине быть полагал лучшею из равнин.
Собственно, больше ты, краевед, знать обо мне не должен.
Всё остальное - рябь на воде, тёмная речь руин.
Чаял постичь я этот язык, но до конца ни слова
так и не понял. Будет с меня, дальше пойдёшь один.
1992
1992.
Closer to the village, where the river is blocked dam,
The rumor guides the voice of housing, the eye will distinguish lights.
However, I do not hope for a drawing, faith in him not a lot:
The beds changed, the forest burned out ... Vnikni, free, compare.
Crack in stone, beetle in amber - here for you signs,
Splashes, fragments - before mine, now your relatives.
These fragments are not recreated - so touched, touching.
To be too familiar to me by their use, too easy to create.
Here I once didn't regret my mouth, the whole white light kissing,
In a strange agreement mentioned himself with something forest, river.
As if not only was a cane, but also a rook, and the ice floe.
As if this landscape really was mine.
Here I am conceived, here labored, I watched the sky - from here,
I saw the late bird jamb rims to winter in Bombay.
Here, for something to be equipped, in more often, the beast
Chill Nevotko, beat somehow, was taken evil, rude.
What does he not pile? - thought in the hearts, listening to a cry of prank, -
Where are Artemis, your arrows? Sch up over him, DECOME.
In this theater I danced. And died, dancing.
This plain should be thought of the plains.
Actually, you're more, local history, should not know about me.
Everything else - ripples on water, Dark speech Ruins.
Cayal comprehend this language, but to the end
I did not understand. Will be with me, then you will go alone.
1992.
Closer to the village, where the river is blocked dam,
The rumor guides the voice of housing, the eye will distinguish lights.
However, I do not hope for a drawing, faith in him not a lot:
The beds changed, the forest burned out ... Vnikni, free, compare.
Crack in stone, beetle in amber - here for you signs,
Splashes, fragments - before mine, now your relatives.
These fragments are not recreated - so touched, touching.
To be too familiar to me by their use, too easy to create.
Here I once didn't regret my mouth, the whole white light kissing,
In a strange agreement mentioned himself with something forest, river.
As if not only was a cane, but also a rook, and the ice floe.
As if this landscape really was mine.
Here I am conceived, here labored, I watched the sky - from here,
I saw the late bird jamb rims to winter in Bombay.
Here, for something to be equipped, in more often, the beast
Chill Nevotko, beat somehow, was taken evil, rude.
What does he not pile? - thought in the hearts, listening to a cry of prank, -
Where are Artemis, your arrows? Sch up over him, DECOME.
In this theater I danced. And died, dancing.
This plain should be thought of the plains.
Actually, you're more, local history, should not know about me.
Everything else - ripples on water, Dark speech Ruins.
Cayal comprehend this language, but to the end
I did not understand. Will be with me, then you will go alone.
1992.