Текст песни Аслан Кабалиев - Дорога изгнанья
Просмотров
169
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Аслан Кабалиев - Дорога изгнанья, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Дорога изгнанья
Погасший очаг, обреченности гул,
И плач одинокой свирели.
Дорога изгнанья. Далекий Стамбул,
И двое на старой телеге.
Один, как вершина Эльбруса, седой –
Обитель адыгского духа,
Другой же, мальчишка, совсем молодой,
Как ствол неокрепшего дуба.
Их – два поколенья с судьбою одной,
Их участь – Кавказа утрата.
И горечь прощанья с землею родной –
За честь и свободу уплата.
Черкесии нет – уничтоженный рай...
И море адыгов уносит.
– А может, остаться, ведь это наш край?
Ребенок у дедушки спросит.
Рука рукоятку кинжала сожмет,
И старец в отчаянье скажет:
– Что в сердце творится моем, кто поймет.
Кто истины путь мне покажет?!
Душа заблудилась в пучине судьбы,
Во мраке обманов и войн.
Из этой столетней кровавой борьбы
Как выйти народу свободным?
Мы птице подобны с разбитым гнездом,
Без песен, без неба и воли,
Которая пала с подбитым крылом
В объятия горькой неволи.
Нет! С рабскою долей адыгам не жить,
Коль сердце адыгское бьется.
И в клетке позорной не сможем мы быть,
Хоть Родиной клетка зовется.
Уедем, сыночек, уедем туда,
Где как-то мы все ж сохранимся.
И может быть, может быть, через года
И наша звезда загорится!
Тебе же, мой мальчик, скажу я одно,
Когда я умру на чужбине,
К ОТЧИЗНЕ направь изголовье мое –
Мне МЕККА она и МЕДИНА!
Все это, сынок, ты с собой пронеси
И, чтоб ни случилось, запомни,
Откуда ты родом, кто предки твои –
И станешь адыгом достойным.
Погасший очаг, обреченности гул,
И плач одинокой свирели.
Дорога изгнанья. Далекий Стамбул.
И двое на старой телеге…
Погасший очаг, обреченности гул,
И плач одинокой свирели.
Дорога изгнанья. Далекий Стамбул,
И двое на старой телеге.
Один, как вершина Эльбруса, седой –
Обитель адыгского духа,
Другой же, мальчишка, совсем молодой,
Как ствол неокрепшего дуба.
Их – два поколенья с судьбою одной,
Их участь – Кавказа утрата.
И горечь прощанья с землею родной –
За честь и свободу уплата.
Черкесии нет – уничтоженный рай...
И море адыгов уносит.
– А может, остаться, ведь это наш край?
Ребенок у дедушки спросит.
Рука рукоятку кинжала сожмет,
И старец в отчаянье скажет:
– Что в сердце творится моем, кто поймет.
Кто истины путь мне покажет?!
Душа заблудилась в пучине судьбы,
Во мраке обманов и войн.
Из этой столетней кровавой борьбы
Как выйти народу свободным?
Мы птице подобны с разбитым гнездом,
Без песен, без неба и воли,
Которая пала с подбитым крылом
В объятия горькой неволи.
Нет! С рабскою долей адыгам не жить,
Коль сердце адыгское бьется.
И в клетке позорной не сможем мы быть,
Хоть Родиной клетка зовется.
Уедем, сыночек, уедем туда,
Где как-то мы все ж сохранимся.
И может быть, может быть, через года
И наша звезда загорится!
Тебе же, мой мальчик, скажу я одно,
Когда я умру на чужбине,
К ОТЧИЗНЕ направь изголовье мое –
Мне МЕККА она и МЕДИНА!
Все это, сынок, ты с собой пронеси
И, чтоб ни случилось, запомни,
Откуда ты родом, кто предки твои –
И станешь адыгом достойным.
Погасший очаг, обреченности гул,
И плач одинокой свирели.
Дорога изгнанья. Далекий Стамбул.
И двое на старой телеге…
The road of exile
The dwindling hearth, doomed rumblings,
And the weeping of a lone pipe.
The road of exile. Far from Istanbul,
And two on the old cart.
One, as the top of Elbrus, gray -
Abode of the Circassian spirit,
Another boy, quite young,
Like the trunk of a fragile oak tree.
There are two generations with the fate of one,
Their fate is the loss of the Caucasus.
And bitterness of parting with the native land -
For honor and freedom of payment.
Circassia is not - destroyed paradise ...
And the Adygs are taking the sea.
- And maybe stay, because this is our land?
The child at the grandfather will ask.
Hand grip the dagger handle,
And the old man in desperation will say:
- What in my heart is mine, who will understand.
Who will show me the truth?
The soul has lost its way in the depths of fate,
In the darkness of deceptions and wars.
From this century-long bloody struggle
How to leave the people free?
We are like birds with a broken nest,
Without songs, without heaven and will,
Who fell with a wicked wing
In the embrace of bitter bondage.
No! With the slavish share of the Adygs do not live,
If the heart of the Adyghe beats.
And in a shameful cage we can not be,
Although the homeland cage is called.
Let's go, son, we'll go there,
Where somehow we'll all survive.
And maybe, maybe in a year
And our star will light up!
To you, my boy, I will say one thing,
When I die in a foreign land,
To the Fatherland, head my head -
Me Mecca is she and the MEDINE!
All this, son, you carry with you
And, no matter what happens, remember,
Where are you from, who are your ancestors -
And you will become adygom worthy.
The dwindling hearth, doomed rumblings,
And the weeping of a lone pipe.
The road of exile. Far from Istanbul.
And two on the old cart ...
The dwindling hearth, doomed rumblings,
And the weeping of a lone pipe.
The road of exile. Far from Istanbul,
And two on the old cart.
One, as the top of Elbrus, gray -
Abode of the Circassian spirit,
Another boy, quite young,
Like the trunk of a fragile oak tree.
There are two generations with the fate of one,
Their fate is the loss of the Caucasus.
And bitterness of parting with the native land -
For honor and freedom of payment.
Circassia is not - destroyed paradise ...
And the Adygs are taking the sea.
- And maybe stay, because this is our land?
The child at the grandfather will ask.
Hand grip the dagger handle,
And the old man in desperation will say:
- What in my heart is mine, who will understand.
Who will show me the truth?
The soul has lost its way in the depths of fate,
In the darkness of deceptions and wars.
From this century-long bloody struggle
How to leave the people free?
We are like birds with a broken nest,
Without songs, without heaven and will,
Who fell with a wicked wing
In the embrace of bitter bondage.
No! With the slavish share of the Adygs do not live,
If the heart of the Adyghe beats.
And in a shameful cage we can not be,
Although the homeland cage is called.
Let's go, son, we'll go there,
Where somehow we'll all survive.
And maybe, maybe in a year
And our star will light up!
To you, my boy, I will say one thing,
When I die in a foreign land,
To the Fatherland, head my head -
Me Mecca is she and the MEDINE!
All this, son, you carry with you
And, no matter what happens, remember,
Where are you from, who are your ancestors -
And you will become adygom worthy.
The dwindling hearth, doomed rumblings,
And the weeping of a lone pipe.
The road of exile. Far from Istanbul.
And two on the old cart ...