Текст песни Александр Непомнящий - Вокзальная
Просмотров
45
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Александр Непомнящий - Вокзальная, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Было очень скучно и придумывали игры.
Хранили в чемоданах на всякий случай вещи.
Меняли имена и переписывали титры,
Заводили кошек и любимых женщин.
Прятались в постели и отдельные коробки
Веселые бутылки, мудреные беседы,
Почетные ошейники, семейные решетки,
Дежурные сочувствия и чужие беды.
Толпились и кричали на будничном вокзале,
И искали нервно в расписании "на после"
Никем не отмененный запредельный поезд,
Непрошенный, бесплатный голубой вагон.
Было очень страшно, и валились на колени,
Вели себя примерно, знали свое место,
Ставили иконы, вглядывались в тени,
Искали на ладонях черви, бубны, крести...
Надеялись на Сына, переносили даты,
Сидели на дорожку, боялись лечь в больницу,
Плакались соседям, искали виноватых,
Переставляли мебель и молодили лица.
Оркестр заиграл "Прощанье славянки",
Опаздывал старик, бежал. Ему смеялась в спину
Прыщавая крикунья, шалая девчонка,
Чужая бескончная весна.
Было очень мало, к тому же одиноко,
Целовали в губы, обещали помнить.
Думали, что встретятся, поминали водкой,
Шли домой сутулясь, тупо и уже не больно.
А потом спешили, жили, рвали телефоны,
Всех родных и милых сквозь провода и дали
Ждали... Хоть разок на чай в возможном теплом доме
Скоро обязательно... - и не успевали.
И глядел на них огромными глазами
Добрых и чудных, совсем не понимая,
Изумленный и безгрешный озорной ребенок,
Невинный и, наверно, слишком мудрый Бог.
Хранили в чемоданах на всякий случай вещи.
Меняли имена и переписывали титры,
Заводили кошек и любимых женщин.
Прятались в постели и отдельные коробки
Веселые бутылки, мудреные беседы,
Почетные ошейники, семейные решетки,
Дежурные сочувствия и чужие беды.
Толпились и кричали на будничном вокзале,
И искали нервно в расписании "на после"
Никем не отмененный запредельный поезд,
Непрошенный, бесплатный голубой вагон.
Было очень страшно, и валились на колени,
Вели себя примерно, знали свое место,
Ставили иконы, вглядывались в тени,
Искали на ладонях черви, бубны, крести...
Надеялись на Сына, переносили даты,
Сидели на дорожку, боялись лечь в больницу,
Плакались соседям, искали виноватых,
Переставляли мебель и молодили лица.
Оркестр заиграл "Прощанье славянки",
Опаздывал старик, бежал. Ему смеялась в спину
Прыщавая крикунья, шалая девчонка,
Чужая бескончная весна.
Было очень мало, к тому же одиноко,
Целовали в губы, обещали помнить.
Думали, что встретятся, поминали водкой,
Шли домой сутулясь, тупо и уже не больно.
А потом спешили, жили, рвали телефоны,
Всех родных и милых сквозь провода и дали
Ждали... Хоть разок на чай в возможном теплом доме
Скоро обязательно... - и не успевали.
И глядел на них огромными глазами
Добрых и чудных, совсем не понимая,
Изумленный и безгрешный озорной ребенок,
Невинный и, наверно, слишком мудрый Бог.
It was very boring and invented the game.
Stored in suitcases just in case things.
Changed names and rewrote titles
Plant cats and loved women.
Hiding in bed and separate boxes
Funny bottles, tricky conversations,
Honorary collars, family grilles,
Duty sympathy and other people's misfortunes.
Crowded and shouted at the everyday station,
And searched nervously in the schedule "on after"
No canceled transboundary train
Unsolicited, free blue wagon.
It was very scary, and knelt down,
Behaved about, knew their place
They put icons, looked into the shadows,
Searched on the palms of worms, diamonds, baptized ...
Hoped for the Son, transferred dates,
We sat on the track, afraid to go to the hospital,
Crying neighbors, looking for the guilty,
Rearranged furniture and young faces.
The orchestra played "Farewell of the Slav",
The old man was late, ran. He laughed in the back
Pimply screamer, slutty girl,
A foreign endless spring.
It was very little, besides lonely,
Kissing on the lips, they promised to remember.
They thought they would meet, they commemorated vodka,
They went home slouching, stupid and no longer painful.
And then hurried, lived, tore the phones,
All relatives and dear through the wires and gave
They waited ... At least once for tea in a possible warm house
Soon it is necessary ... - and did not have time.
And looked at them with huge eyes
Good and wonderful, not realizing
Astonished and sinless naughty child
Innocent and, probably, too wise God.
Stored in suitcases just in case things.
Changed names and rewrote titles
Plant cats and loved women.
Hiding in bed and separate boxes
Funny bottles, tricky conversations,
Honorary collars, family grilles,
Duty sympathy and other people's misfortunes.
Crowded and shouted at the everyday station,
And searched nervously in the schedule "on after"
No canceled transboundary train
Unsolicited, free blue wagon.
It was very scary, and knelt down,
Behaved about, knew their place
They put icons, looked into the shadows,
Searched on the palms of worms, diamonds, baptized ...
Hoped for the Son, transferred dates,
We sat on the track, afraid to go to the hospital,
Crying neighbors, looking for the guilty,
Rearranged furniture and young faces.
The orchestra played "Farewell of the Slav",
The old man was late, ran. He laughed in the back
Pimply screamer, slutty girl,
A foreign endless spring.
It was very little, besides lonely,
Kissing on the lips, they promised to remember.
They thought they would meet, they commemorated vodka,
They went home slouching, stupid and no longer painful.
And then hurried, lived, tore the phones,
All relatives and dear through the wires and gave
They waited ... At least once for tea in a possible warm house
Soon it is necessary ... - and did not have time.
And looked at them with huge eyes
Good and wonderful, not realizing
Astonished and sinless naughty child
Innocent and, probably, too wise God.