Текст песни Александр Мирзаян - Грустная Цыганочка
Просмотров
57
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Александр Мирзаян - Грустная Цыганочка, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Играет день в своих лучах
Весеннею погожею...
И ложь повисла на губах
Улыбкой замороженной...
А день тянулся леденцом
За редкими прохожими.
А я играл своим лицом
И звал тебя хорошею.
И вспоминал вчерашнее —
Что удивляться нечему:
Мы встретились на Пятницкой,
А дело было к вечеру.
А дело было все к тому:
Тебе — остаться гордою,
А мне — искать, в какой жилет
Уткнуться пьяной мордою.
Я говорил, что верю ей,
И плакался натуженно,
Пока мы шли ко мне домой...
А ночь была простужена...
А ночь дышала воробьем,
Ладошкой придушенным,
И таял месяц за окном —
Оладушек надкушенный.
И было все по-прежнему:
Тяжелое молчание
И холодеющий венец
Гражданского венчания.
А личико остывшее —
Картинкою тревожною...
Ты все смотрела на меня
Глазами новорожденной.
Глазами затаенными,
Распахнутых вниманием,
И гулко капала вода
Разбитым ожиданием.
Она ушла, косыночкой
Махнув, как полагается,
А мы, шагнув на день вперед,
О память спотыкаемся.
О память спотыкаемся,
Встаем — и снова падаем...
И набиваемся с тоски
Под вечер провожатыми.
Судьба намокшей рыбкою
Везет, кривляясь хвостиком.
И сам — зайчонком в поезде,
Исколотый компостером —
Сидишь, моргая глазками,
И потираешь ссадины.
А рядом — кушают да пьют,
И вкусно пахнет краденым.
И, отвернувшись с калачом,
Поют халву поэтики,
И предъявляют, сволочи,
Плацкартные билетики.
Эх, раз! Да раз!
Еще не один...
Каравай, каравай,
Не уверен — не кусай.
Весеннею погожею...
И ложь повисла на губах
Улыбкой замороженной...
А день тянулся леденцом
За редкими прохожими.
А я играл своим лицом
И звал тебя хорошею.
И вспоминал вчерашнее —
Что удивляться нечему:
Мы встретились на Пятницкой,
А дело было к вечеру.
А дело было все к тому:
Тебе — остаться гордою,
А мне — искать, в какой жилет
Уткнуться пьяной мордою.
Я говорил, что верю ей,
И плакался натуженно,
Пока мы шли ко мне домой...
А ночь была простужена...
А ночь дышала воробьем,
Ладошкой придушенным,
И таял месяц за окном —
Оладушек надкушенный.
И было все по-прежнему:
Тяжелое молчание
И холодеющий венец
Гражданского венчания.
А личико остывшее —
Картинкою тревожною...
Ты все смотрела на меня
Глазами новорожденной.
Глазами затаенными,
Распахнутых вниманием,
И гулко капала вода
Разбитым ожиданием.
Она ушла, косыночкой
Махнув, как полагается,
А мы, шагнув на день вперед,
О память спотыкаемся.
О память спотыкаемся,
Встаем — и снова падаем...
И набиваемся с тоски
Под вечер провожатыми.
Судьба намокшей рыбкою
Везет, кривляясь хвостиком.
И сам — зайчонком в поезде,
Исколотый компостером —
Сидишь, моргая глазками,
И потираешь ссадины.
А рядом — кушают да пьют,
И вкусно пахнет краденым.
И, отвернувшись с калачом,
Поют халву поэтики,
И предъявляют, сволочи,
Плацкартные билетики.
Эх, раз! Да раз!
Еще не один...
Каравай, каравай,
Не уверен — не кусай.
Playing the day in its rays
The spring weather ...
And the lie hung on the lips
A smile of frozen ...
And the day dragged on
For rare passers-by.
And I played my face
And he called you good.
And remembered yesterday's -
There is nothing to be surprised at:
We met at Pyatnitskaya Street,
But it was evening.
And it was all to that:
You - to remain proud,
And me - to look, in which vest
Shut up with a drunken face.
I said that I believe her,
And he wept bitterly,
While we were going to my house ...
And the night was cold ...
And the night breathed a sparrow,
Laid with smothered,
And the month behind the window melted -
Oladushke bitten.
And there was everything as before:
Heavy silence
And a chilling crown
Civil wedding.
A little face cooled -
Picture anxious ...
You were all looking at me.
Through the eyes of a newborn.
Eyes hidden,
Expanded by attention,
And the dripping of water
Broken expectations.
She's gone, kosy
Waving, as it should,
And we, having stepped forward the day before,
On the memory of stumbling.
On the memory of stumbling,
We rise and fall again ...
And we are filled with sadness
In the evening, escorted.
The fate of a wet fish
Lucky, twisting his tail.
And he himself - a little rabbit in a train,
Chiseled composter -
You sit there, blinking your eyes,
And you rub your abrasions.
And next - eat and drink,
And delicious smells stolen.
And, turning away from the wheel,
They sing halva of poetry,
And present, bastards,
Platzcard tickets.
Eh, time! Yes time!
Not one more ...
The loaf, the loaf,
I'm not sure - do not bite.
The spring weather ...
And the lie hung on the lips
A smile of frozen ...
And the day dragged on
For rare passers-by.
And I played my face
And he called you good.
And remembered yesterday's -
There is nothing to be surprised at:
We met at Pyatnitskaya Street,
But it was evening.
And it was all to that:
You - to remain proud,
And me - to look, in which vest
Shut up with a drunken face.
I said that I believe her,
And he wept bitterly,
While we were going to my house ...
And the night was cold ...
And the night breathed a sparrow,
Laid with smothered,
And the month behind the window melted -
Oladushke bitten.
And there was everything as before:
Heavy silence
And a chilling crown
Civil wedding.
A little face cooled -
Picture anxious ...
You were all looking at me.
Through the eyes of a newborn.
Eyes hidden,
Expanded by attention,
And the dripping of water
Broken expectations.
She's gone, kosy
Waving, as it should,
And we, having stepped forward the day before,
On the memory of stumbling.
On the memory of stumbling,
We rise and fall again ...
And we are filled with sadness
In the evening, escorted.
The fate of a wet fish
Lucky, twisting his tail.
And he himself - a little rabbit in a train,
Chiseled composter -
You sit there, blinking your eyes,
And you rub your abrasions.
And next - eat and drink,
And delicious smells stolen.
And, turning away from the wheel,
They sing halva of poetry,
And present, bastards,
Platzcard tickets.
Eh, time! Yes time!
Not one more ...
The loaf, the loaf,
I'm not sure - do not bite.